ИЗ КНИГИ «РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ»

Проклянутая

1

Богатый жил мельник Рябов – мельница в трех верстах от деревни. И был у мельника сын, парень на все руки, балалаешник. Раз ввечеру посылает мельник сына.

– Поди, – говорит, – Саша, сходи-ка на мельницу.

Забрал Александр балалайку и пошел. И там засыпал молотье, а сам в избушку, сел на лавку да за балалайку. Сидит себе, играет и не заметил, как подошла полночь. А в полночь будто ветер – полосой прошел по избе ветер. Поднял глаза, глядь – пляшет...

Залюбовался Александр – этакая красавица, – и звончее пустил плясовую.

Плясала – подымала руки – плыла, заплывала, а то, как волчок.

– Как звать тебя? – крикнул Александр.

Та засмеялась:

– Настасьей!

Да на него, что метелица, вот-вот вышибет балалайку, так и кружит, и кружит.

Александр протянул руку – дай ухвачу – да носом в пол и ткнулся.

И нет в избе никого.

Ночь. Вода гремит на плотине.

Александр положил балалайку и до утра просидел в избушке, все прислушивался, ждал: не придет ли?

Нет, вода гремит на плотине.

Вернулся Александр домой, думает:

«Возьму молотья на две ночи, доберусь, так не выпущу».

А отец и говорит:

– Что ты, милый сын, не женишься, пора бы.

– А вот дайте, невесту выберу.

– Где же, сынок, выбирать-то будешь?

– Да у нас же, на мельнице.

Ничего старик не сказал: балагур и смехун Александр, на всю деревню славился.

474


К ночи пошел Александр на мельницу, засыпал восемь мер молотья, да в избушку и опять за балалайку.

И в полночь опять ровно бы ветром, – и заходила изба.

Настасья плясала еще пуще, еще краше.

Александр положил балалайку, привстал: ну, сейчас так и схватит. А она у него из-под рук – и нет никого.

Ночь – ой, какая это долгая ночь! – шум, гремит вода на плотине.

– Ну, ладно ж, теперь не уйдешь.

И решил Александр: очень-то не разбавляться, а как явится, так прямо и хватать.

На третью ночь так и сделал.

В полночь на звон балалайки появилась Настасья, зашла в середку, он балалайку об пол, тут и попалась.

– Ну, никому не отдам. А она:

– Умел схватить, умей и замуж взять.

– А где ты живешь?

– Ты скажи своему отцу: я нашел себе на мельнице невесту.

– Дом твой?

– В плотине.

Александр разжал было руки. Да опомнился: нет, другой ему никакой не надо.

– Будут к тебе на свадьбу проситься, отец твой богатый, всякому любо попировать на твоей свадьбе, но поедет вас трое, ты, крестный да кучер, а больше никто не поедет. Да закажи попу, чтобы встретил на полудороге с крестом. Да купи ты себе тройку вороных жеребцов – с места, что есть прыти, бежали бы. Любишь меня?

У Александра дух захватило: да кого же еще?

– Прок-ля-нутую?

Рванулась, – и нет никого.

Ночь. Вода гремит на плотине.

Не дождался Александр рассвета, и без балалайки домой.

475


2

– Я нашел себе невесту, – сказал Александр отцу.

– Где, сынок, нашел, чья?

– Проклянутая, – рассмеялся Александр, – в нашей плотине.

Старик глаза вытаращил: нет, не шутит.

– В нашей плотине. И другой никакой мне не надо.

Купил Александр тройку вороных жеребцов, съездил к попу, заказал, чтобы встретил на полдороге с крестом, как поедут к венцу, – погост от деревни за двадцать пять верст. И стал с отцом пиво варить да вино курить.

Все готово. Рябов дом громок. Вся родня, все соседи явились на свадьбу. Допьяна напились гости. Пора по невесту.

– Да где ж у тебя невеста?

– Моя невеста – в плотине.

– В плотине?..

Ну, кто говорит, что спать захотел, кто – простынуть, мол, выйду, кто чего – куда хмель! – и как ветром, все разошлись. Пусто в доме. Один крестный остался да кучер.

А уж ночь на дворе.

Кони рвутся, гульлят колокольцы.

Благословил отец сына, сел Александр с крестным, – только пыль заклубилась.

Вот и мельница. Вода гремит на плотине. Остановил коней кучер.

– Эй, невеста, – кричит Александр, – твой жених готов.

Ночь – ой, какая ночь! – шум, гремит вода на плотине.

И вышла Настасья. А за ней три сундука тащат.

Сундуки на скамейку. Уселись. Кучер хлестнул лошадей.

А вдогонку вихорь с громом – пыль пылит.

– Ты не забыл?

476


– Кони видишь.

– На полупути?..

– Будет, будет.

Полпути. Гром громнее. Свист и вой. Пыль глаза заслепляет. Небо горит.

А попа все нет.

Кони станут. Пропадет надежда. Не гульлят колокольцы, плачут.

А попа задержали. Слышит, колокольцы плачут. Схватился да бежать. И поспел. Три раза обежал тройку с крестом.

Ночь – какая ночь! – кони – вихорь, колокольцы гульлят.

– Ну, счастливо, – перекрестилась Настасья, – не поспей поп к часу, не видать нам света.

3

Обвенчал поп молодых, зовет чай пить.

Настасья к попадье. Втащили сундуки. Раскрыла. Выбирает Настасья себе платье нарядиться. Выбрать не может. Попадья тут же, заглянула в сундук – глазам не верит. Схватила из сундука полотенце, схватила другое – Господи! – да к попу.

– Отец, наша дочка нашлась. Поп затряс головою.

– Наша дочка нашлась.

– Не пойму.

– Настя! Настя!..

А была у них дочка, в сердцах прокляла ее мать еще в люльке, а как подросла, ушла с девчонками купаться и пропала.

Бросился поп с попадьей к Настасье.

– Прости ты нас, мать, отца: не со зла, в сердцах.

А она – одно щедрое счастье: ей мало простить, все забудет и одарит – проклянутая и любимая.

И стали они жить-поживать, да добра наживать.

477


 
Главная Содержание Примечания Далее